Публикация научных работ

Статьи наших авторов

Проблема этногенеза кряшен

Баркарь Е. В. Проблема этногенеза кряшен // Проблемы современной науки и образования  № 01 (43), 2016 { см. журнал}

Баркарь Евгений Владимирович / Barkar Evgeny Vladimirovich- магистр теологии, магистр религиоведения,
Государственный университет Уэльса,
Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт–Петербург

Аннотация: в статье анализируется проблема этногенеза кряшен в контексте роста этнического самосознания.
Abstract: this article analyzes the problem of Kryashens ethnogenesis in the context of the growth of ethnic identification.

Ключевые слова: кряшены, крещеные татары, кыпчаки, этногенез.
Keywords: kryashens, baptized Tatars, kipchaks, ethnogenesis.

Вопрос об этногенезе и религиозной преемственности кряшен до сегодняшнего дня остается достаточно актуальным. Прежде всего в силу того, что в самой кряшенской среде далеко не всегда заметно единодушие в данном вопросе, а имеющиеся официальные версии истории кряшен кажутся малоудовлетворительными в силу слабой изученности материала.

О так называемой кряшенской проблеме было известно довольно давно, и еще в период проведения переписи 1926 года стало очевидно, что группа крещеных татар имела довольно ярко выраженное национальное самосознание. Однако характерными чертами дальнейшей политики государства была искусственная минимизация различий между крещеными татарами и татарами мусульманами, что, правда, так и не дало своих результатов и позже вновь вылилось в возрождение национального самосознания кряшен. С самого начала ХХI века, а особенно в преддверии переписи 2002 года и после ее проведения «кряшенский вопрос» не раз ставился как самими представителями кряшенских культурных организаций, так и отдельными исследователями. К сожалению, определенная политизация этого вопроса делила и отчасти продолжает делить людей на два лагеря, в том числе и в самой кряшенской среде. Одна часть людей хочет видеть себя единой частью татарского этноса, в то время как другая отстаивает право на отдельное этническое именование. Из этой полемики зачастую ускользает главный вопрос, связанный с реальным этническим происхождением кряшен. Этот вопрос частично волнует обе группы, скажем, для сторонников отдельного этнического наименования кряшен он важен в контексте возможности показать различие исторической судьбы кряшен и татар, а для другой группы, наоборот, важно показать историческую общность с татарами. Таким образом, изначальные установки заставляют обратиться к одним или другим версиям происхождения кряшен, что, разумеется, неверно, так как в деле понимания истории кряшен важна нейтральность и отказ от субъективности в оценках этнической истории. Попытки поставить историю либо на службу своим этническим стереотипам, либо для утверждения своего самосознания не редки, но очень часто в таких вопросах игнорируется факт того, что на самом деле этническое самосознание может быть вообще не связано с реальными историческими фактами, ведь этот вопрос относится к сфере личной психологической идентификации и не требует какого-либо исторического подтверждения для придания легитимности отдельного этнического самоназвания. На самом деле, вне зависимости от каких-либо исторических фактов, любая общность может иметь свое этническое самосознание и претендовать на то, чтобы учитывались ее права.

Тем не менее, вопрос о реальном этногенезе кряшен остается открытым и продолжает вызывать ряд вопросов. В период ХIХ-XX века кряшены уже имели довольно обособленную культуру со своей письменностью и даже школами. Кряшенское образование было результатом деятельности миссионера Н. И. Ильминского, который объединил разрозненные группы крещеных татар, занимаясь их просвещением и организовав образовательный процесс. До деятельности Н. И. Ильминского кряшены, как и другие неисламские народы Поволжья, существовали, но своей письменности еще не имели, хотя их культура и быт уже радикально отличались от быта татар мусульман. Вопрос, который в данном контексте является ключевым, касается того, в какой период история крещеных татар и татар мусульман радикально разошлась, на этот счет есть разнообразные версии.

В качестве некоторой попытки дать свой ответ, в 2005 году на конференции в Казани нами была предпринята попытка дать альтернативную точку зрения на этническую и религиозную преемственность кряшен [1]. С тех пор прошло десять лет, в течение которых удалось более подробно изучить рассматриваемую тему, а также провести ряд полевых экспедиций, в ходе которых нами были предприняты попытки более подробно изучить этническое самосознание кряшен и их личное восприятие себя как этноса, а также их народной религиозной культуры.

К сожалению, до сегодняшнего дня нет четко структурированного описания этногенеза кряшен и их религиозной преемственности. В этой небольшой статье мы, разумеется, не ставим своей целью полномасштабно охватить эту довольно пространную тему, тем не менее, хотелось бы частично вернуть внимание читателей к этой проблеме. Главная трудность в данной ситуации состоит в том, что зачастую проблема истории кряшен или полностью игнорируется, или описывается с помощью традиционной версии, которая видит в кряшенах бывших татар мусульман, принявших православие. Эта версия, значительно упрощающая кряшенскую проблематику, сегодня уже не звучит убедительно, так как, во-первых, крещеные татары делились на две параллельные группы – старокрещеных и новокрещеных [2], а, во-вторых, сам по себе татарский этнос нельзя назвать однородным, его фактическое формирование лишь отчасти было завершено в середине ХIХ века [3].

Главная проблема, которая возникает при рассмотрении этногенеза и религиозной преемственности кряшен состоит в том, что все эти вопросы вольно или невольно подвержены политизации и субъективным оценкам, что характерно как для национальных движений в среде кряшен, так и для национально настроенных историков, не рассматривающих кряшен в качестве отдельной этнической группы, а лишь группы, выделившейся из числа татар.

В этой связи и возникает т. н. кряшенский вопрос, который становится актуальным в силу того, что этническое самосознание кряшен зачастую дистанцирует себя от общей группы татар.

Пытаясь отдельно изучить историю кряшен, следует все-таки более четко понять, в какой степени историческое развитие кряшен отличается от татарского. Этот вопрос не стоит в плоскости культурной, культура кряшен отличается от культуры других татар, что во многом обусловлено принадлежностью к иной религии, влияющей на весь жизненный уклад и традиции. Однако более серьезным вопросом является проблема того, произошло ли это разделение лишь в момент христианизации кряшен или же значительно раньше, если вообще можно говорить о каком либо размежевании в данном контексте.

Главный вопрос, который затрудняет идентификацию кряшен с татарами, связан с тем, что татары воспринимаются в качестве мусульман, и для кряшен понятие татарин равно понятию мусульманин. Современные учебники татарской истории тоже грешат тем, что пытаются поставить подобный знак равенства, особенно описывая историю государства Волжская Булгария и принятие им ислама в 922 году и показывая преемственность Казанского Ханства от Волжской Булгарии, в том числе в вопросе религии, также в качестве аксиомы выдвигается представление о том, что традиционной религией татар является лишь ислам. Однако все эти гладко выстроенные схемы не работают при более внимательном рассмотрении предмета, особенно в вопросе преемства ислама.

Действительно, еще до создания Казанского Ханства в Поволжские земли приходили разнообразные новые племена, в том числе многочисленные тюрки-кыпчаки, часть из них принимала ислам, но ряд народов предпочитал оставаться в рамках своей культуры и религии. Территория Казанского Ханства была заселена разными группами тюрков, а также угро-финнами. Любая из разнообразных этнических групп могла влиться в состав государствообразующего этноса путем принятия ислама. Кто-то принимал ислам, но далеко не все, среди потомков народов, входивших ранее в состав Волжской Булгарии, а затем и Казанского Ханства, мы без труда обнаружим как не подвергшихся исламизации тюрков, так и ряд поволжских угро-финских народов. Ярким примером среди современных тюрков, предки которых не принимали ислам еще во времена существования государства Волжская Булгария, а затем и во времена Казанского Ханства, можно назвать чувашей, которые, сохранив один из довольно архаичных тюркских языков, не были подвергнуты исламизации. Принимавшие ислам чуваши и угро-финны отатаривались, т. е. органично входили в состав татарского этноса, а группы, сохранявшие свои традиционные верования и культуру, не были подвержены татарской ассимиляции, продолжая сохранять свою культуру, а уже после завоевания Казанского Ханства под влиянием русских миссий принимали православие.

В работе о кыпчакско-несторианском происхождении кряшен мы пытались показать, что далеко не все кыпчаки оказывались мусульманами, а также звучала мысль о том, что кряшены могли быть потомками кыпчаков-несториан. Однако если версия о том, что часть кыпчаков не принимала ислам и могла позже влиться в состав кряшен выглядит довольно закономерной, то подтвердить версию о том, что кряшены являлись потомками кыпчаков-несториан кажется нелегко, хотя бы в силу той причины, что сами кряшены делятся на разнообразные подгруппы. Именно этот факт не дает возможности говорить однозначно о некоей единой общей группе с абсолютно идентичной историей и этнорелигиозной преемственностью.

При этом вполне вероятной оказывается ситуация, связанная с тем, что в рамках Казанского ханства продолжали жить разнообразные группы, не исповедовавшие ислам – как тюркские, так и финно-угорские. Последние, в частности, являются предками современных марийцев, мордвы и удмуртов, а тюркские группы - предки современных чуваш и, возможно, кряшен. Можно допустить также, что отдельные группы кряшен могли быть тюркизированными угро-финнами, тем более что в целом угро-финский компонент характерен и для казанских татар. Говоря о Поволжском регионе, сложно однозначно определить изолированное происхождение той или иной группы. Скорее этническая ситуация в Поволжье должна характеризоваться этнической разнообразностью и смешанными браками, где в случае принятие ислама люди просто вливались в татарский суперэтнос, а в случае нахождения вне ислама продолжали сохранять свои традиции и локальные самоназвания.

Таким образом, татарский этнос первоначально и был сформирован благодаря влиянию ислама, который ассимилировал различные группы тюрков и угро-финнов в составе единого объединяющего этноса, в то время как группы, не принявшие ислам, оказывались в более изолированном состоянии. Вероятно, в таком состоянии находились и разнообразные тюрки, в том числе тюрки-кыпчаки, многие из которых продолжали использовать локальные самоназвания, а сам процесс вхождения разнообразных групп в татарский этнос продолжался вплоть до ХIХ-ХХ вв, времени окончательного формирования татарского этноса. Факт того, что современный этнос казанских татар сложился сравнительно поздно, а вплоть до недавнего времени в среде татар еще употреблялись различные самоназвания, все это говорит о том, что формирование казанско-татарской этнической общности сложилось примерно в тот же период, если не позже, что и общность крещеных татар – кряшен.

Кряшены к концу ХIХ века четко выделялись из состава других татар не только религией, но также наличием своей системы образования с собственным алфавитом и другими культурными особенностями. С другой стороны, понимание своей обособленности не мешало им называть себя также и крещеными татарами, хотя их основным самоназванием все равно оставалось слово «керәшен». Как уже отмечалось, бытование локальных самоназваний в среде поволжских тюрков вещь довольно обычная. Однако интересно, что если о множестве других самоназваний мы уже практически не помним, то свое самоназвание кряшены сохранили до нынешних дней.

Литература

1. Баркарь Е. В. Кипчакско-несторианское происхождение кряшен. // Современное кряшеноведение. Состояние, перспективы. Казань. – 2005. С. 56-64.
2. Баркарь Е. В. Старокрещеные и новокрещеные татары. // Альфа и Омега № 1 (57). М., 2010. С. 131-147.
3. Исхаков Д. М. Основные теории этногенеза и важнейшие этапы этнической истории // Этнография татарского народа. Казань, 2004. С. 49-50.